Когда муж уходит из дома
Юлия счастливо жила в браке тринадцать лет (роковое число) и даже не подозревала, что её размеренная жизнь с любимым мужем Дмитрием может измениться.
В этом году ему исполнялось сорок, и они мечтали отметить эту дату вдвоём — где-нибудь на берегу моря, экзотично и романтично. До юбилея оставалось два месяца, но Дмитрий внезапно охладел к планам и даже отказывался обсуждать поездку.
Юлия несколько раз пыталась завести разговор, но он отмалчивался, а потом сорвался. Высказал всё: она надоела со своими идеями, прилипла, как репей! Разве больше не о чем говорить?!
Разразился скандал. Юлия в слезах заперлась в спальне, а Дмитрий, выпив пару стопок коньяка, уснул в гостиной. Следующие дни он был холоден и молчалив. Юлия переживала, но боялась заговорить снова, чтобы не усугубить. Раньше они почти не ругались и всегда находили общий язык.
В выходные она встретилась с подругой. Та сразу заметила её подавленность, и Юлия призналась: что-то не так с Дмитрием. Подруга нахмурилась и высказала догадку: может, у него появилась другая?
Юлия замерла. Мысли об этом мелькали, но она гнала их прочь. Теперь же вспомнилось: его бесконечные задержки на работе, внезапная командировка, ключи от дачи в кармане пальто — хотя ранней весной они туда не ездили.
Воображение рисовало неприглядные картины, настроение упало. Что делать? Как поговорить, не спровоцировав новый скандал?
Но Дмитрий заговорил первым. Видимо, заметил её состояние. Юлия собралась с духом и призналась: чувствует его отчуждение, но не понимает причин.
— Что происходит, Дима? — спросила она мягко.
— Не знаю. У меня апатия. Хочу пожить отдельно. Перееду на дачу, разберусь в себе. Потом обсудим.
Он сложил вещи в сумку и ушёл, бросив на прощание: «Мне нужно побыть одному».
Юлия онемела, когда дверь захлопнулась. Не плакала — просто сидела в оцепенении. Не могла рассказать родителям в другом городе или дочери-подростку. Для них он был в командировке.
Подруга тут же заявила: «Я же говорила!» Предположила, что у него роман с коллегой, и предложила: «Поедем ночью на дачу, всё выяснится».
Но Юлия отказалась. Выслеживать мужа она не станет. Если он решил уйти — значит, так надо. Устраивать сцены — не в её характере.
Бессонные ночи, слёзы, молчаливые вопросы дочери. От Дмитрия — ни звонка.
Через десять дней раздался звонок с его работы: не знает ли она, когда он вернётся? Взял отгулы, но уже два дня как должен быть на месте, а его нет.
Юлия встревожилась и поехала на дачу. Дмитрия не было, но на столе лежало письмо на двух листах.
«Юля, родная. Не знаю, с чего начать… В случившемся нет твоей вины. Разве что моя.
Мы были женаты десять лет, когда я узнал, что у меня есть дочь. Да, от женщины, с которой встречался до тебя. Мы расстались, она уехала в Сибирь, а через годы нашла меня и рассказала про Настю. Три года я носил это в себе. Но потом пришло известие: её мать умерла.
Она знала о болезни, когда разыскала меня, и просила не бросить девочку. Я уехал оформлять отцовство. Взял отгулы. Сменил номер, чтобы не доставали с работы.
Позвони мне. Прости, что не сказал сразу. Не смог подобрать слова.
Дочь не оставлю — она вылитая я, ты бы видела её фото! Даже на нашу Катю похожа, хоть и старше на два года.
Когда позвонишь, обсудим всё. Я люблю вас с Катей.
Твой Дима.»
Юлия перечитала письмо сквозь слёзы, и в груди потеплело: её муж не предатель. Она позвонила и сказала: «Жду вас обоих дома. Обсуждать нечего».
