Я сидела за столом, когда в дверь кабинета постучали. Виктор заглянул внутрь, оглядывая знакомое пространство каким-то новым взглядом.
“Можно войти?” спросил он, хотя уже переступил порог.
Я кивнула, не отрываясь от экрана. Дом достался мне от тёти Гали пять лет назад. Просторный, светлый, с тремя комнатами. Одну из них я обустроила под идеальное рабочее место здесь царили порядок и тишина.
“Слушай, начал муж, присаживаясь на край дивана, родители опять жалуются на московскую суету.”
Я наконец повернулась к нему. За десять лет брака я научилась распознавать его интонации. Сейчас в голосе Виктора звучала какая-то неуверенность.
“Мама говорит, что из-за шума плохо спит, продолжил он. А отец твердит, что устал от этой беготни. Да и аренда всё дорожает.”
“Понятно,” коротко ответила я, возвращаясь к работе.
Но разговоры о его родителях не прекращались. Каждый вечер Виктор находил новый повод упомянуть их проблемы. То давление скачет из-за городского воздуха, то соседи сверху шумят, то лестница в подъезде слишком крутая.
“Они мечтают о тишине, понимаешь? сказал он как-то за ужином. О покое, о настоящем доме.”
Я медленно пережёвывала еду, размышляя. Виктор никогда не был разговорчивым. Такое внимание к родительским проблемам казалось странным.
“И что ты предлагаешь?” осторожно спросила я.
“Да ничего особенного, пожал плечами он. Просто думаю о них.”
Через неделю я заметила, что муж заходит в мой кабинет чаще обычного. Сначала под предлогом поиска документов, потом просто так. Он останавливался у стены, будто что-то прикидывал взглядом.
“Хорошая комната, заметил он однажды вечером. Светлая, просторная.”
Я подняла глаза от бумаг. В его тоне было что-то новое. Что-то похожее на оценку.
“Да, мне нравится здесь работать,” ответила я.
“Знаешь, сказал Виктор, подходя к окну, может, тебе стоит подумать о переносе рабочего места в спальню? Там тоже можно оборудовать уголок.”
Внутри что-то сжалось. Я отложила ручку и внимательно посмотрела на мужа.
“Зачем мне переезжать? Здесь удобно.”
“Ну, не знаю, пробормотал он. Просто подумал.”
Но мысли о переезде не давали мне покоя. Я стала замечать, как Виктор осматривает кабинет, мысленно переставляя мебель. Как задерживается у дверного проёма, будто уже видит здесь что-то другое.
“Слушай, сказал он через несколько дней, может, освободишь кабинет? На всякий случай.”
Вопрос прозвучал так, будто это уже решённое дело. Я вздрогнула.
“Зачем мне освобождать комнату?” спросила я резче, чем хотела.
“Просто подумал, замялся Виктор. Можно было бы принимать гостей.”
Но я уже поняла. Все эти разговоры о родителях, все эти невзначай брошенные фразы про кабинет части одного плана. Плана, в котором моё мнение почему-то не учитывалось.
“Виктор, медленно произнесла я, скажи прямо. Что происходит?”
Он отвернулся к окну, избегая моего взгляда. Тишина затянулась. Я поняла что-то уже решено. Без меня.
“Виктор, твёрдо повторила я, что происходит?”
Муж медленно обернулся, его лицо застыло в смущении. Но в глазах мелькнула решимость.
“Родители правда устали от городской суеты, начал он осторожно. Им нужен покой, понимаешь?”
Я встала из-за стола. Внутри росло беспокойство, которое я неделями пыталась игнорировать.
“И что ты предлагаешь?” спросила я, хотя уже догадывалась.
“Мы же семья, сказал Виктор, будто это всё объясняло. У нас же есть свободная комната.”
Свободная. Мой кабинет, моё убежище, моё пространство свободная комната. Я сжала кулаки.
“Это не свободная комната, медленно сказала я. Это мой кабинет.”
“Ну да, но ты можешь работать в спальне, пожал плечами муж. А родителям больше некуда ехать.”
Фраза звучала заученно. Я поняла этот разговор был не первым. Про
