Сердечная боль: Моя мать вспоминает обо мне лишь в нужде
Меня зовут Ольга. Мне тридцать лет, но сердце моё ноет, будто в нём засела заноза. Мать, Людмила Петровна, зовёт меня лишь тогда, когда ей что-то требуется. Эти звонки, будто соль на рану, каждый раз бередят душу. Никогда не спросит, как мои дела, о чём я мечтаю, счастлива ли я. Голос её звучит лишь тогда, когда нужна помощь, а после — молчание, которое бьёт больнее, чем любые слова. И вечный вопрос: почему мать видит во мне не дочь, а лишь средство для своих нужд?
Я давно привыкла к её равнодушию, но боль не проходит. Каждый разговор начинается с укора: «Оля, совсем позабыла мать!» А следом — просьба: то деньги, то помощь, то ещё что-нибудь. Ей нет дела до моей жизни, до моих чувств. Только свои заботы её волнуют. Так было всегда, с самого детства. Мать никогда не знала, что мне нравится, о чём я мечтаю, кто мои друзья. Единственный её вопрос: «Учёба в порядке?» Всё тепло, всю любовь я получала от бабушки, которая и стала мне настоящей семьёй.
Когда мне стукнуло восемнадцать, мать собрала мои вещи и сухо бросила: «Свой долг выполнила. Теперь живи сама.» Эти слова до сих пор отдаются в душе. Я перебралась к бабушке в тихий городок под Пермью. Бабушка настаивала, чтобы я училась в институте, не отрываясь на подработки. Жили мы скромно, на её пенсию, но зато я чувствовала себя дома. С матерью не общалась. Она исчезла, словно меня и не существовало.
Я окончила институт, нашла работу. Бабушка была моим ангелом, но через пять лет её не стало. Перед смертью она оставила мне свою квартиру, чтобы мать снова не выставила меня на улицу. На похоронах мать появилась, но её присутствие было пустой формальностью. Ни объятий, ни поддержки. После этого я осталась в бабушкиной квартире, пытаясь начать жизнь заново.
Два года мы с матерью не разговаривали. Потом она вдруг позвонила. Общение возобновилось — редко, холодно. Я надеялась, что она изменилась, но спустя три месяца она попросила взять для неё кредит. Банк ей отказал, и она решила, что я должна решить её проблему. Я отказалась — не из-за жадности, а потому что не хотела связываться с долгами. После этого она снова пропала. Молчание затянулось на год.
За это время моя жизнь переменилась. Я встретила Дмитрия. Мы полюбили друг друга и через полгода поженились. Свадьба была скромной, но радостной. Мать не пришла — её было не дозваться. О моём замужестве она узнала лишь через полгода, когда сама набрала мой номер. «Оля, ты замужем?!» — удивилась она и тут же позвала нас с Димой в гости. Я, глупая, снова поверила, что она хочет наладить отношения. Но едва мы вошли в её старую квартиру на окраине, она завела разговор о том, что ей срочно нужен ремонт. Намёки были прозрачны: она ждала, что мы заплатим.
Я честно сказала, что у нас нет ни денег, ни времени — сами копим на ремонт в своей хрущёвке. Мать нахмурилась и снова исчезла. На этот раз — на целый год. За это время я стала матерью. У нас с Димой родилась дочь, Ариша. Моя мать ни разу не спросила ни обо мне, ни о внучке. Она не знает, как выглядит Ариша, не знает, как я справляюсь. Ей просто всё равно.
Я устала наступать на одни и те же грабли. Каждый её звонок — это надежда, которая рассыпается в прах, оставляя после себя боль. Я приняла решение: больше не хочу этого. Зачем мне общение, которое приносит только слёзы? Хочу защитить свою семью, свою дочь, своё сердце. Но где-то в глубине души всё ещё живёт девочка, которая ждёт, что мама однажды позвонит просто так, чтобы сказать: «Оля, я тебя люблю.» Неужели это слишком много?.
